Ряд бетонных столбов, пулеметы, колючка,
Белокрылый конвой справно вахту несет.
Время черной смолой утекает тянуче
И секунда, как час, и минута, как год.

Демиург, развалившись вальяжно на троне,
Полусомкнутых глаз сонный взгляд устремил
На Эдем, где влачат бытие миллионы
Несуразных лишенцев, бедняг и терпил.

Бог силен и жесток - для него лишь забава
Эта клеть, что полна безнадеги и мук
Мурашей обделенных, несчастных, бесправных,
Непрестанно лобзающих властный каблук

И поспорить нельзя: безусловно, потешно
День-деньской наблюдать за нелепой возней.
Поминая Эдем, добавляет "Кромешный" -
Нет точнее названья земле роковой.

Полигон, где с подачи безмозглого стада
Душегубы и воры играют в царей,
Прикрывая помои красивым фасадом.
Замолчи, поклонись, устыдись, присмирей!

Дым удушливый лжи, философская рвота,
Перманентный коллапс, политический цирк,
О "подъеме с колен" в новостях анекдоты,
Деспотизм, как единственный ориентир,

Бесконечный диктат полоумного старца,
Полицейский террор и цензуры петля,
Орды диких незваных "гостей"-иностранцев,
"Побратимы", что жрать постоянно хотят,

Списков Форбс главари, мегабаррели нефти,
Самолет для собак, лимузин золотой,
Роллекс и фуа-гра, разрешенный валежник,
Чтоб копыта не кинуть студеной зимой,

Подготовка к войне, освященные бомбы,
Патриарх окунает кропило в иприт,
Реновация: с места на место трущобы,
"Новичок", НДС, кокаина транзит:

Все смешалось в Эдеме, как в доме Облонских
В винегрет: лед и пламень, кобылы с людьми,
В камуфляже оранг, проститутка в матроске...
И над ними седой буревестник парит.

Здесь дубы-колдуны что-то шепчут в тумане,
У поганых болот чьи-то тени встают:
То ли павших в боях за СОБЕС ветеранов,
То ли жертв бесконечных коммерческих смут,

Здесь гниенье и тлен выдают за стабильность,
По любой катастрофе терзают гармонь,
Маскируя под удаль свою инфантильность,
Воспевая телегу, молясь на супонь...

Сколько горб ни расти, а останешься с носом,
Как оплеванный: бит, без порток и впотьмах.
Целый воз актуальных насущных вопросов
К демиургу навяз на народных зубах.

Не ответит - хоть лоб раскровавь об икону,
На устах у Творца лишь усмешки печать:
Так задумано было - ты, нешто, не понял?
Этот мир-балаган создан "чисто поржать"!

Надоело! Неплохо теперь покемарить:
Целый день хохотал, утомился совсем.
И апостол, поправив на поясе шпалер,
Накрывает брезентом Кромешный Эдем:

Пусть себе мураши пляшут, плачут, воюют -
Лишь бы только в ворота не лезли гурьбой,
Благодарно сносили судьбину кривую,
Что Всевышний послал, не желали иной -

Добровольно себя превратили в баранов:
Шерсть да мясо - а большего с них и не взять!
Вот и правит скотиной безумец поганый,
А разбойники держат козырную масть.

На воротах засов и брезентовый панцирь,
Изменить что-нибудь шансов нет никаких...
Но запомни, сынок, для потехи годятся
Лишь бездельники, пьяницы и дураки,

Что во все времена почитались святыми
И угодны разбойникам, старцу, Творцу -
Все системы Эдема питаются ими.
Норма жизни: овца порождает овцу.

Так учись, дорогой, день и ночь не смыкая
Своих глаз, постигай все науки подряд,
Если вырваться хочешь из этого Рая
В Богом проклятый жуткий и гибельный Ад,

Где господствует злобный чудовищный дьявол,
Где духовные скрепы забыли давно,
Где не ждут ежечасно от Неба халявы,
Обживая меж тем социальное дно,

Где привыкли работать для личного блага,
Где себе не присвоят победы отцов,
На чинуш вороватых найдется управа,
А министры не строят десятки дворцов,

Выжимая последние крохи из черни,
Получая бюджетный валютный откат,
В недрах мусорных куч старики, словно черви,
Не копаются, чтобы концы не отдать,

Где не грабят менты, а врачи не калечат,
Где дороги без ям, где летают на Марс,
Где ярмо тирании не давит на плечи...
На меня не смотри - это все не для нас!

Ведь на то он и дьявол, что шибко корыстен:
Управленец и менеджер - Рая оплот -
Не в чести, вынь-подай ему специалиста,
Да который, к тому же, еще и не пьет!

Там, в Аду, не нужны корифеи пасьянсов,
Кабинетные крысы и прочая шваль -
Чтоб в закусочной крикнуть: "Свободная касса!!!"
Им болванов хватает своих, как ни жаль...

Путь в Геену открыт сильным, грамотным, дерзким
И дано, разумеется, это не всем -
Большинству ныне, присно, на вечные веки
Остается Отчизна - Кромешный Эдем.

В одном НИИ в наукограде,
Где правят пыль и формалин,
Стоял, эксперимента ради,
Огромный мрачный лабиринт

Собрал его профессор лысый -
Наглядный для работы стенд,
Сновали в лабиринте крысы -
Хвостатый белый контингент.

Но ход событий вероломен -
В НИИ наметился раскол,
Профессор этот то ли помер,
То ли на пенсию ушел,

Эксперимент его прикрыли,
Неинтересным посчитав,
Лишь лаборанты крыс кормили
Да пристально взирал удав,

В стеклянном кубе обитавший
Без малого полсотни лет,
Милейший с виду и тишайший -
Стерег ревниво свой обед.

На тварях пробовали бойко
Лекарства, яды, ГМО -
Шприцы, таблетки и настойки
И пасть змеи - апофеоз.

Летели дни, летели годы -
Не повернуть движенья вспять,
Неистребимая порода
В итоге стала понимать

Взаимосвязь причин и следствий:
Что день - то смерть, что час - печаль...
Составить план дальнейших действий
Решили крысы сообща:

"Как мы живем?! Скажите, братья,
Душою мелкой не кривя!
Нас если утром не отравят - Так вечером сожрет змея!

Трястись, броню стены царапать,
И постоянно ждать беды...
А, между тем, мы слышим запах
Волшебный сказочной еды,

А нам - помои да объедки...
Признать необходимо факт:
Пришла пора покинуть клетку!
Понять осталось только - как..."

Раздался писк единогласный:
"На волю! Прочь из этих стен!
Из заточенья в рай колбасный!"
Тревожен дух подобных сцен:

Когда решают торопливо:
"До основанья, а затем..."
Особенно необходимы Пути решения проблем!

Стремясь призвать толпу к порядку,
Угрозы бунта снизить риск,
Поднял тогда седую лапку
Почтенный старый мудрый крыс:

"Чего рядить? - Живу я долго
И обошел весь лабиринт,
Известна к выходу дорога,
Но знаю я ее один!

Пусть каждый слышит избиратель:
Чтоб путь искомый вам найти,
Меня правителем признайте -
И нет других альтернатив!"

Собрали крысы референдум
И каждый вклад посильный внес
В надежды нации победу,
Подняв облезлый голый хвост.

Избравшись лидером законным,
Старик немедленно изрек:
"Идти пешком - большая сложность:
Я слишком стар, а путь далек.

Чтоб на маршруте нашем к счастью
Я ненароком не зачах,
Нести вам, дорогие братья,
Меня придется на плечах."

Народ пригнул покорно спины
И, не щадя последних сил,
По темным дебрям лабиринта
Владыку с песней потащил.

Сперва тащили - не роптали:
Пусть тяжело, не привыкать -
Подводит старческая память
На спинах их проводника.

Но, наконец, иссякли силы,
Остановились на привал:
"Старик, так где же лаз?!" - спросили -
"Когда придем?!" Но крыс молчал...

Взглянув сурово на владыку,
Народ издал тяжелый вздох:
"Вот незадача! Погляди-ка:
Ведь он от старости издох!"

Оплакав лидера сердечно,
Исполнив траурный мотив,
Опять собрали крысы вече:
Как дальше быть? Куда идти?

На лапки задние вставая,
Металлом в голосе звеня,
Вскричала крыса молодая:
"Меня в проводники! Меня!!!

Где выход, я не знаю точно,
Но острый нюх и верный глаз
Мне добавляют полномочий
Среди обычных прочих - вас!"

Подумав, согласились дружно,
Чтоб избежать пустой борьбы,
Затем безропотно и дружно
Взвалили крысу на горбы.

Таскали долго, беззаветно,
Сперва туда, потом сюда,
Сыта крысиная царевна,
Толста, довольна и горда...

Но через время стало ясно:
"По кругу ходим, господа!
Ее таскаем мы напрасно!
Она от нашего труда

Жиреет только да наглеет,
Играя словом плутовским!
Так сбросим же ее скорее
С измученных народных спин!"

И видит крыса: принимают
Опасный оборот дела!
Страшась расправы гневной стаи,
Прося прощения, ушла.

Потом опять голосовали
Галдящей шумною толпой,
Другого, третьего таскали,
Кормили, словно на убой...

Но не приблизились к свободе:
Кого народ ни изберет,
Красиво обещает вроде,
А в деле - дрянь и пустобрех!

И, потеряв остатки веры,
Пятнадцать вожаков сменив -
Живых предательства примеров,
С судьбой смирился коллектив,

Угасла к приключеньям жажда,
Но вдруг раздались голоса:
"Из лабиринта должен каждый
На волю выбираться сам!"

И оторопь среди народа
Прошла, как ветер, как волна:
"Как так?! Свободою свобода,
А власть, как ни крути, нужна!

Глупцы несчастные, поймите:
Тот, кто из общества изъят,
Ни в поле и ни в лабиринте
Не воин - верно говорят!

А, в сущности, не так уж скверно...
Ну страх, уколы... Ну змея...
Мы любим Родину безмерно:
Убогая - зато своя!"

"Ну, как хотите... Оставайтесь,
Сидите здесь, а мы пойдем -
Коварство, глупость, цепь предательств
В нас воли разожгли костер

И помогли от грез очнуться!
Удача улыбнется нам!" -
Так отвечали вольнодумцы
И разбрелись по сторонам.

Увы, не только лишь желаньем
Осуществляется мечта...
И свой конец немало тварей
Нашли в бескрайних тупиках,

Они погибли, видя пластик
Стены и потолка стекло,
Но в поисках упорных счастья
Отдельным больше повезло:

Один, бродя по закоулкам,
Уже отчаявшись вполне,
Томим тяжелой черной думкой,
Заметил щель в сплошной стене -

Видать, тяжелым чем-то люди задели,
Разошелся шов...
Забилось сердце в сладком зуде -
Он первый, кто дыру нашел!

Другая шла на звук и запах,
Что четче слышался с угла,
Потрогав стену нервной лапой,
Сейчас же крыса поняла,

Что глас Фортуны ясно слышит:
Стена тонка, сомнений нет!
Она себе прогрызла выход
Из заключения на свет.

А третий, не мудря лукаво,
Пошел туда, где ровно в пять
Доценты дверцу открывали -
Кормить, колоть, ловить, хватать.

Там хитрый маленький мерзавец
Дождался щелканья замков,
Хватил ученого за палец,
Шмыгнул под стол и был таков.

Но свет погас и стихли звуки -
Закончился рабочий день.
В пустом святилище науки
Стояли крысы, обалдев...

Резон ли с голодухи пухнуть?
К большой загадочной двери
С манящим храбрых словом "Кухня"
С опаской беглецы пришли,

А в разных емкостях хранится
Вода, прозрачна, как слеза!
Да кулинарной мысли дива -
И хлеб, и сыр, и колбаса!

Сперва наевшись до отвала,
Собрали смельчаки совет:
Своих товарок жалко стало -
Всех тех, которых с ними нет:

"Как вспомнишь лабиринт - мурашки!
И за народ душа болит -
Они, наверно, ждут, бедняжки,
Чтоб мы бежать им помогли..."

Но взял решительное слово
Тогда один из беглецов:
"Они тюрьму считают домом,
Святым пристанищем отцов,

Людей - за милостных кормильцев,
Змею - за Божий приговор,
Сидят сейчас, потупив рыльца,
В пол лабиринта вперив взор,

Терпя поганой власти бремя...
Все уговоры будут зря -
Они себе за это время
Избрали нового царя!

Мы - семя новых поколений:
Нас пять самцов и самок пять...
Признаем, други, откровенно -
Чего еще себе желать?

Освоим чуждое пространство,
Родим со временем крысят,
Которые не знают рабства...
А эти... Эти пусть сидят!"

На том совместно порешили
И разбрелись они опять
В двойном усиленном режиме
Людскую кухню изучать...

Шальное время, словно птица,
Летит стремительно вперед
И крысы начали плодиться -
Теперь они уже народ.

В границ и рамок неприятье,
Прошли по норам проходным,
Где повстречали серых братьев,
Не слышавших про лабиринт.

По вечерам в кружок садятся,
Плетут повествованья нить,
А крысы серые дивятся
И ахают: "Не может быть!"

Конечно, много на свободе
Накладок, трудностей, забот -
С живыми рядом горе ходит,
Опять кому-то не везет -

Лишь умный избегает ловко
Того, что жизнь дает сполна:
Коты-убийцы, мышеловки,
С водою бочек глубина...

Один лишь страх, одна опасность,
Другие меркнут перед ним:
Ученым на глаза попасться -
Тогда обратно, в лабиринт

К своим собратьям бестолковым,
Что постоянно смерти ждут
Под гнетом тех, кто лживым словом
Дает движения маршрут!

Нет-нет, вдруг кто-то в вольной стае
Решит, что надо выбрать власть -
Такие мысли пресекают...

Но то - уже другой рассказ.

Памяти всех жертв стабильности и процветания

Непроглядной безжалостной ночью
Опустился на Землю туман –
Рыхловатые рваные клочья
В кабинете увидел тиран

Не заметят туман мониторы –
Невесомый удушливый пар,
Слышен голос, похожий на шорох
«С назначеньем тебя, государь!»

"Кто вы?!" - гневно воскликнул правитель -
"Что забыли в жилище моем?!
Где охрана?! Бардак! Уходите!
На сегодня закончен прием!"

"Кто мы?" - ласково, тихо, с усмешкой -
"Не узнал? Мы - твой бывший народ.
Ты уже и не вспомнишь, конечно,
Что когда-то пустил нас в расход..."

"Я пустил?! Быть такого не может!" -
Царь изрек возмущенно вердикт -
"Для меня нет сокровищ дороже
Жизни граждан - любой подтвердит!

Вы - агенты врага! Бузотеры!
Опорочить стараетесь власть!
В доказательство этого вздора
В состоянии факты назвать?!"

"Факты?..." - шепот устало промолвил -
"Место действия и имена,
Что твое подчеркнут вероломство?
Не волнуйся - ответим сполна...

Слушай лютую, страшную правду:
Пред тобою, владыка, стоят
Моряки, что долбили кувалдой
Мертвой лодки стальные борта.

Мы, на жизнь потерявшие право
В результате команды твоей,
На Дубровке вдыхали отраву
Под прицелом стволов басмачей.

Что притих, командир бесталанный,
Спрятал жалко глазенки свои?
Мы - погибшие дети Беслана,
Что сатрапы твои не спасли.

За тобой из сереющей дымки
Укоризненно зорко следят
Утонувшие жители Крымска,
Безымянные "жертвы дождя".

Пробудившись привычно с рассветом
С верой в твой неусыпный контроль,
Летним утром до "Парка Победы"
Нас на службу катило метро.

Провиант для голодной системы,
Воровства, беспредела, вранья
Мы - солдаты, убитые теми,
Кто опора тебе и друзья.

"Заблудившиеся батальоны",
Что в гробах возвратились домой -
Нас нельзя называть поименно,
Чтоб не вызвать пожар мировой.

Нас сжигали, травили, топили,
В холодильник тащили в мешках,
Мы сменили дома на могилы,
Власть твою, как атланты, держа

И теперь сосчитаешь едва ли
(Да кому эта цифра нужна?...)
Тех, чьи трупы родне выдавали
Под расписку - печать на устах.

Натворилось достаточно чуши
За без малого двадцать годин
И за все отлетевшие души,
Государь, ты в ответе один!

Это ты, жаждой власти влекомый,
На места посадил упырей,
Что себя подтирают законом,
Становясь с каждым часом наглей!

Без зазрения губят убогих...
Вам - почет и в валюте счета,
Нам - теракты, потопы, поджоги,
Катастрофы, чума, нищета.

Вам - "Ура!" без конца и без края,
В ярком свете пустой кутерьмы,
Нам Булгария, Лошадь Хромая
И молчанье под страхом тюрьмы.

Понимаем - Фемида бессильна,
Не сломить ей царя, как ни жаль,
Если гибель людей за стабильность
Преподносит твоя вертикаль...

Но однажды в богатстве, гордыне,
Комплименты лопатой гребя,
Ты умрешь, как и все остальные,
Что сидели в Кремле до тебя!

Не помогут ни деньги, ни связи,
Ни молитвы продажных попов,
Ни охрана, ни лесть, ни приказы -
Перед НАМИ предстать будь готов!

Смерть глуха к императора слову
И счета от нее не спасут -
Над тобою свершится суровый,
Честный, правильный, истинный суд:

Для тебя и твоих душегубов
Персональный начистим котел
И дрова без задержек нарубим...
Приходи! С нетерпением ждем!"

Шепот стих и туман растворился,
На востоке алела заря...
И подумал владыка: "Приснилось!"
Кликнул верного секретаря

И в пылу непонятного гнева
Чиркнул в новый запрет две строки...
Облака пролетали по небу,
Чуть похожие на кулаки...

Через поля, через степи, тайгу и пустыню,
Сквозь вечный сон деревень, городов паутину
Передовых технологий собой являя прогресс,
Мчится в светлое Завтра континентальный экспресс

Сердце трепещет от мысли технической дива:
Даль озаряют прожекторы локомотива,
В ярких лучах серебрятся, сияют вагоны,
И ни одной остановки - горит постоянно "зеленый".

Лоску снаружи под стать и в утробе убранство.
В первом вагоне, естественно, едет начальство:
Он оборудован только под вкус машиниста -
Бога пути - там уютно, красиво и чисто,

В салоне глухая защита от шума и пыли,
Температура и влажность все время стабильны,
Дверью стальной на секретных замках отгорожен,
Чтобы Отца суетой без нужды не тревожить.

Следом идет VIP-вагон для друзей машиниста:
Стены в заморских коврах да декор золотистый,
Шелк, канделябры, паркет... Чистота и порядок
И пассажиров в вагоне, наверно, с десяток.

Вот три вагона попроще - они с персоналом,
Этих навскидку с три сотни - ни много, ни мало:
Официанты, врачи, брадобреи артисты и б...и
Вечно на вахте, комфорта хозяйского ради.

Хоть и элита, а тоже питаться им надо:
Вынь да подай отбивных, пирогов, шоколада...
Чтобы ораву такую снабжать провиантом,
Следом прицеплен объемистый рефрижератор.

Тех, что пригрелись, как змеи, в объятиях власти,
Ясное дело заботит своя безопасность:
Пять молчаливых и строгих вагонов с охраной
Служат надежным щитом от бандитов и хамов.

Ну а за ними плетется с полсотни теплушек,
Под горловину забитых "народом" послушным,
Знающим пряник и кнут, хрен последний сглодавшим -
Этих держать от богемы экспрессовой стоит подальше.

Здесь, как и спереди, тоже в почете стабильность:
Окна заляпаны грязью - ни черта не видно,
Воздух тяжелый, густой, как в запущенном стойле,
Блохи кусают да гнус трели тянет назойно.

В мрачных теплушках кипит основная движуха:
Пляшут, рожают и мрут ото дня, точно мухи,
Кто околел - тащит сразу куда-то охрана,
Братья помянут, всплакнут, позабудут - и ладно!

Жизнь, что на жизнь не похожа, бурлит-пузырится:
Как муравьям или крысам нет дел до синицы,
Так и "народ" наплевал на начало состава,
Но будоражит верхушку сомнений отрава:

Кротостью кротость, а лишние меры не лишни,
Какая - кто знает ответ? - в них накатит мыслишка?
То веселятся, а то вдруг некстати напьются...
Вдруг пожелают в хозяйский комфорт окунуться?!

Лакомств изысканных вместо объедков и тюри -
Вечных щедрот неизменных любой диктатуры,
Шелк и меха натянуть, сбросив грязные тряпки?
Что же тогда?! Да известно - finita порядку!

В целях пресечь на корню возмущения триппер,
В самом хвосте приютился в решетках "столыпин"
С верной командой обученных злобных сатрапов,
Каждый имеет батог, АКМ и собаку.

Впрочем, сатрапам работы не так уж и много:
Радостный голос динамики рвет всю дорогу
О предстоящих, насущных и прошлых победах -
Рады лишенцы тому, что на поезде едут!

Чтобы не вздумалось черни взбеситься от скуки,
Власть приготовила всякие хитрые трюки:
Труд для труда - результатов никто не считает,
Гадят одни, а другие дерьмо убирают.

Трудно принизить занятия этого важность:
Сунут лохам регулярно цветные бумажки,
Только набьют работяги бумагой карманы -
Сразу на сцену выходит все та же охрана

И изымает бумажки словами и силой,
Как бы при этом несчастные ни голосили -
Дескать, все средства отправятся в топку экспресса
Для поддержания к Счастью движенья процесса.

Не без эксцессов, конечно... Случается всяко...
Грязь развезет по окошку осенняя слякоть,
Брешь размывая в броне. Кто-то в дырочку глянет:
"Люди! Платформа! Ее мы уже проезжали!"

В голос блажит и никак не уймется придурок:
"Точно здесь были! Я помню у урны окурок!
Что же выходит?! По кругу катаемся, братцы!
Сколько же можно в разбое властям изгаляться?!"

Крики такие несносны и бунтом чреваты.
Тут-то, как раз, и приходят на помощь сатрапы:
Схватят смутьяна за жабры, по печени метко,
В хвост отведут и посадят в железную клетку.

Там, созерцая пейзаж сквозь решетку вагона,
Страшную тайну поймет инсургент заключенный -
То, что вначале горячечным видится бредом,
Галлюцинацией: ПОЕЗД И ВОВСЕ НЕ ЕДЕТ!!!

Видно отчетливо: рельсов, дождями убитых,
Сзади всего метров пять проложили для вида,
Кашлем пыхтит холостым паровая машина,
Вместо колес у состава стальные пружины,

Их перестук монотонный записан на пленку,
Чтоб сохранить ощущенье в Грядущее гонки...
Вот и причина, что окна замазаны густо,
А подглядевших немедленно тащат в кутузку!

Только зачем?! Что за цели у фикции этой?
Цели ясны - чтобы сытой и модно одетой
Властной элите Эдем на Земле обеспечить,
Чтоб день за днем ненасытная наглая нечисть

Вдоволь икру коньяком дорогим запивала,
Трахала шлюх и наружу гнала капиталы,
Что у "народа" отжали, как будто бы в топку,
Сунув взамен из объедков позорных похлебку.

"Нужно скорее назад - рассказать об обмане!
В гневе народ разнесет и замки, и охрану,
Вырвется грозной волной из постылых теплушек,
Грязью чумной замаравших и тело, и душу!"

А посидит-посидит, поглядит на решетки и двери...
Что рассказать? И кому?... Ведь никто не поверит!
Кто и услышит - тотчас впопыхах отмахнется:
"Что, что на месте стоим? Так зато не убьемся!

Риск минимальный, с экспрессом ничто не случится!
Вон, у соседей состав под откос завалился,
Встали на вечный прикол безопасности ради -
Так нам сказал машинист во вчерашнем докладе.

Фразу "Движение - жизнь" в череде помутнений
Брякнул какой-то дурак, ренегат и бездельник!
Мы же без шпал и колес процветанья достигнем:
Речи, доклады, теплушки, объедки... СТАБИЛЬНОСТЬ!!!"

Через поля, через степи, тайгу и пустыню,
Сквозь вечный сон деревень, городов паутину
Передовых технологий собой являя прогресс,
Мчится в светлое Завтра континентальный экспресс

Сердце трепещет от мысли технической дива:
Даль озаряют прожекторы локомотива,
В ярких лучах серебрятся, сияют вагоны,
И ни одной остановки - горит постоянно "зеленый".

Лоску снаружи под стать и в утробе убранство.
В первом вагоне, естественно, едет начальство:
Он оборудован только под вкус машиниста -
Бога пути - там уютно, красиво и чисто,

В салоне глухая защита от шума и пыли,
Температура и влажность все время стабильны,
Дверью стальной на секретных замках отгорожен,
Чтобы Отца суетой без нужды не тревожить.

Следом идет VIP-вагон для друзей машиниста:
Стены в заморских коврах да декор золотистый,
Шелк, канделябры, паркет... Чистота и порядок
И пассажиров в вагоне, наверно, с десяток.

Вот три вагона попроще - они с персоналом,
Этих навскидку с три сотни - ни много, ни мало:
Официанты, врачи, брадобреи артисты и б...и
Вечно на вахте, комфорта хозяйского ради.

Хоть и элита, а тоже питаться им надо:
Вынь да подай отбивных, пирогов, шоколада...
Чтобы ораву такую снабжать провиантом,
Следом прицеплен объемистый рефрижератор.

Тех, что пригрелись, как змеи, в объятиях власти,
Ясное дело заботит своя безопасность:
Пять молчаливых и строгих вагонов с охраной
Служат надежным щитом от бандитов и хамов.

Ну а за ними плетется с полсотни теплушек,
Под горловину забитых "народом" послушным,
Знающим пряник и кнут, хрен последний сглодавшим -
Этих держать от богемы экспрессовой стоит подальше.

Здесь, как и спереди, тоже в почете стабильность:
Окна заляпаны грязью - ни черта не видно,
Воздух тяжелый, густой, как в запущенном стойле,
Блохи кусают да гнус трели тянет назойно.

В мрачных теплушках кипит основная движуха:
Пляшут, рожают и мрут ото дня, точно мухи,
Кто околел - тащит сразу куда-то охрана,
Братья помянут, всплакнут, позабудут - и ладно!

Жизнь, что на жизнь не похожа, бурлит-пузырится:
Как муравьям или крысам нет дел до синицы,
Так и "народ" наплевал на начало состава,
Но будоражит верхушку сомнений отрава:

Кротостью кротость, а лишние меры не лишни,
Какая - кто знает ответ? - в них накатит мыслишка?
То веселятся, а то вдруг некстати напьются...
Вдруг пожелают в хозяйский комфорт окунуться?!

Лакомств изысканных вместо объедков и тюри -
Вечных щедрот неизменных любой диктатуры,
Шелк и меха натянуть, сбросив грязные тряпки?
Что же тогда?! Да известно - finita порядку!

В целях пресечь на корню возмущения триппер,
В самом хвосте приютился в решетках "столыпин"
С верной командой обученных злобных сатрапов,
Каждый имеет батог, АКМ и собаку.

Впрочем, сатрапам работы не так уж и много:
Радостный голос динамики рвет всю дорогу
О предстоящих, насущных и прошлых победах -
Рады лишенцы тому, что на поезде едут!

Чтобы не вздумалось черни взбеситься от скуки,
Власть приготовила всякие хитрые трюки:
Труд для труда - результатов никто не считает,
Гадят одни, а другие дерьмо убирают.

Трудно принизить занятия этого важность:
Сунут лохам регулярно цветные бумажки,
Только набьют работяги бумагой карманы -
Сразу на сцену выходит все та же охрана

И изымает бумажки словами и силой,
Как бы при этом несчастные ни голосили -
Дескать, все средства отправятся в топку экспресса
Для поддержания к Счастью движенья процесса.

Не без эксцессов, конечно... Случается всяко...
Грязь развезет по окошку осенняя слякоть,
Брешь размывая в броне. Кто-то в дырочку глянет:
"Люди! Платформа! Ее мы уже проезжали!"

В голос блажит и никак не уймется придурок:
"Точно здесь были! Я помню у урны окурок!
Что же выходит?! По кругу катаемся, братцы!
Сколько же можно в разбое властям изгаляться?!"

Крики такие несносны и бунтом чреваты.
Тут-то, как раз, и приходят на помощь сатрапы:
Схватят смутьяна за жабры, по печени метко,
В хвост отведут и посадят в железную клетку.

Там, созерцая пейзаж сквозь решетку вагона,
Страшную тайну поймет инсургент заключенный -
То, что вначале горячечным видится бредом,
Галлюцинацией: ПОЕЗД И ВОВСЕ НЕ ЕДЕТ!!!

Видно отчетливо: рельсов, дождями убитых,
Сзади всего метров пять проложили для вида,
Кашлем пыхтит холостым паровая машина,
Вместо колес у состава стальные пружины,

Их перестук монотонный записан на пленку,
Чтоб сохранить ощущенье в Грядущее гонки...
Вот и причина, что окна замазаны густо,
А подглядевших немедленно тащат в кутузку!

Только зачем?! Что за цели у фикции этой?
Цели ясны - чтобы сытой и модно одетой
Властной элите Эдем на Земле обеспечить,
Чтоб день за днем ненасытная наглая нечисть

Вдоволь икру коньяком дорогим запивала,
Трахала шлюх и наружу гнала капиталы,
Что у "народа" отжали, как будто бы в топку,
Сунув взамен из объедков позорных похлебку.

"Нужно скорее назад - рассказать об обмане!
В гневе народ разнесет и замки, и охрану,
Вырвется грозной волной из постылых теплушек,
Грязью чумной замаравших и тело, и душу!"

А посидит-посидит, поглядит на решетки и двери...
Что рассказать? И кому?... Ведь никто не поверит!
Кто и услышит - тотчас впопыхах отмахнется:
"Что, что на месте стоим? Так зато не убьемся!

Риск минимальный, с экспрессом ничто не случится!
Вон, у соседей состав под откос завалился,
Встали на вечный прикол безопасности ради -
Так нам сказал машинист во вчерашнем докладе.

Фразу "Движение - жизнь" в череде помутнений
Брякнул какой-то дурак, ренегат и бездельник!
Мы же без шпал и колес процветанья достигнем:
Речи, доклады, теплушки, объедки... СТАБИЛЬНОСТЬ!!!"